ВНИМАНИЕ! Политический дневник С.Ю.Рыбаса переехал на srybas.livejournal.com

Страшный сон о старом президенте

Мне приснилось, что я куда-то взлетел и оказался в белом, просторном коридоре. По одну сторону были большие окна, по другую — двери. Откуда-то появился широкоплечий молодой человек, подвел меня к одной двери и попросил постучаться.

Я так и сделал. Послышался мужской голос. Я дернул ручку, дверь не открылась. Дернул еще — ничего.

— Сильнее! — сказал голос.

Я сильно дернул и вошел в скромно обставленный кабинет. За столом сидел седобородый мужчина лет пятидесяти. Кивнув на приставной стол, он произнес

— Да, дверь заедает. Уж сколько просил починить… Присаживайтесь.

Я сел, еще пока не понимая, куда попал.

Мужчина посмотрел в бумаги и приветливо сказал:

— Ну-с, дорогой Святослав Юрьевич, не могли бы поправить эту дверь?

Я развел руками.

— Да, я знаю, вы по другой принадлежности, — заметил мужчина. — У нас тут целое досье на вас. У вас есть просьбы, пожелания?

— Какие просьбы? — удивился я.

— Обыкновенные. Какие всегда есть у человека, который оказался на пороге вечности. — В его голосе послышались назидательные и чуть грустные ноты, какие я часто слышал у знакомых священнослужителей; причем и у митрополита К., и у сельского батюшки Л. звучали такие ноты.

Что-то меня толкнуло, и я спросил:

— Значит, я умер?

— Нет, что вы! — укоризненно произнес мужчина. — Бессмертная душа не может умереть. Мы просто побеседуем с вами, а потом решим, куда вас направить.

— В рай или ад? — спросил я.

Мне стало одиноко и страшно. Но не ада я устрашился, а вечной разлуки с моими близкими и с Отечеством. Теперь я понял, что хозяин этого скромного кабинета с двутумбовым столом и дубовыми панелями на стенах, таких, как я знал, были в кабинете Сталина, является либо апостолом Петром, либо самим Господом.

— Не торопитесь, — сказал мужчина, — У вас будет много времени, успеете…

Я не понял, куда успею. Наверное, на сковородку к чертям или в котел?

— Вот вы, Святослав Юрьевич, — продолжал он, — были писателем, написали биографии выдающихся людей русской истории. Что между ними общего? Столыпин, Сталин, царский генерал Самсонов, белогвардейский генерал Кутепов… Ничего общего! Окажись они сейчас здесь, то, боюсь, передерутся. И вам поддадут!

— Мне-то не поддадут, — возразил я. — И вообще, у вас какое-то узкопартийное представление об истории. Она безгранична. И то, что в реальной жизни они были врагами, в историческом процессе они становятся участниками одного дела. Как кирпичи в одном доме.

— Как интересно! — воскликнул мужчина. — Может, вы назовете расстрелянного большевиками Николая II и его генералов, которые его предали, Столыпина и его убийцу Богрова, и так до бесконечности, назовете всех этих несчастных — братьями? Да это разрушительно для мира. Нет, не мир, но меч! Ад никто не отменял и не отменит.

Видя, что он горячится и не понимает меня, я сказал:

— В конце концов, во главе всего Господь, а нам не под силу постигать его замыслы. Я к вашим услугам. Что от меня требуется?

— Все ваши герои — несчастные люди?

— Разумеется.

— А кто такой был ваш Старый президент, — усмехнулся он. — Я раньше думал, что обладает сильной волей, как Сталин или Столыпин… А он какой-то разнонаправленный…

— Почему «был»? — удивился я. — Он тоже ушел в мир иной?

— Что в этом удивительного? Сейчас он в соседней комнате. Если хотите, можете побеседовать. Даже необходимо, чтобы вы с ним побеседовали. Как вы решите, так мы с ним и поступим: согласимся с вашей оценкой.

— Чтобы один грешник судил другого грешника? Нет, не вижу смысла. Лучше пригласите Сталина, Столыпина, Николая II, генералов, — пусть они и разбираются.

— Мощная идея! — одобрил хозяин кабинета. — Какая мощная идея! В русле вашей теории единого процесса.

— А кто вы? — наконец решился спросить я. — Вы — Сам?..

— Не думайте, что я так уж всесилен. Я определяю только направление… Вы, как хороший шахматист, должны это понимать. Люди свободны в своем выборе. Им отпущена вечность — «на два часа», как однажды сказала замечательный поэт Лариса Тараканова.

— Да-да, — пробормотал я. — Помню: «Нам вечность отпущена на два часа».

— Ну, начнем, — сказал хозяин. — Пора!

И кабинет вдруг удивительно распахнулся, в нем оказались все названные герои. А сам хозяин исчез.

Теперь за длинным столом сидели Николай II, Сталин, Столыпин, генерал Кутепов, а перед ними стоял Старый президент. Я затаил дыхание в сторонке и ни во что не вмешивался.

Начал Николай II:

— Господа, необходимо оценить достижения и поражения этого господина. — Выслушаем его. Не возражаете.

Никто не возражал. Сталин сделал неопределенное движение правой рукой, словно хотел что-то сказать, но передумал. Наверное, ему не совсем понравилось, что инициативу взял Николай.

Старый президент выглядел очень хорошо для своих преклонных лет. Он уверенно изложил ключевые обстоятельства последнего десятилетия, вплоть до 2020 года. Слушая его, все морщились и даже подергивались, как от прикосновения к оголенному электрическому кабелю.

Вот его рассказ.

«Пятая колонна», в которую вошли тысячи интеллигентов, радикальная студенческая молодежь, активисты неформальных профсоюзов, отставные офицеры, лидеры национальных диаспор, организовала массовую забастовку. Милиция арестовала некоторых профсоюзников, и тогда начались мелкие стычки с милицией, быстро перешедшие в политический террор. Убивали милиционеров, взрывали железнодорожные линии, пытались взорвать газо- и нефтепроводы. Похожее было во времена революции 1905 года. В стране было введено чрезвычайное положение. В Сибири, на Кубани, на Дальнем Востоке объявились сепаратные краевые правительства, взявшие в свои руки управление территориями «до момента восстановления государственного порядка», их поддержали дислоцированные там воинские части. И хотя там не говорили об отделении от Москвы, фактически все шло в этом направлении. В отдельных районах, где проживали десятки тысяч китайцев, были созданы автономные китайские области, и Пекин объявил об их поддержке. Турция и Арабские Эмираты объявили о поддержке «народов Северного Кавказа и Поволжья». Наступил роковой час. Россия сошла с ума.

В это время находившийся на заслуженном отдыхе Старый президент приехал в Кремль, где шло многочасовое заседание российского руководства, часть которого впала в глубокую депрессию, а некоторые вообще покинули страну. Он объявил себя диктатором, и заявил по телевидению и радио, что в России восстанавливается социальная справедливость.

Были приведены в мобилизационную готовность ядерные и космические силы.

Была сформирована Чрезвычайная комиссия по борьбе с коррупцией, террором и сепаратизмом. Были арестованы в Москве, Санкт-Петербурге и во всех региональных центрах руководители преступных группировок, коррупционеры, наркобароны. В Европе при невыясненных обстоятельствах погибли несколько российских миллиардеров. В Хабаровске, Омске и Иркутске были арестованы генералы-сепаратисты.

Девять дней от Балтики до Тихого океана прокатывался кровавый вал малой гражданской войны. ЧК и специальные группы уничтожали террористов. Профсоюзники получили амнистию и призвали рабочих прекратить протесты. Национал-сепаратисты были высланы из страны.

Люди стали приходить в себя и спрашивали друг друга, что же это было, почему произошел этот отчаянный взрыв, почему бывшая власть отвернулась от жизненных интересов простых граждан?

Ответ должен был дать Старый президент.

И он дал его.

Прежде всего он был вынужден признать непрочность существующего государственного порядка: опора на малую часть активного населения, допущенную к управлению и владению крупной собственностью, и невключению в этот процесс громадного большинства, привела к образованию внутри одного российского народа двух народов, малого и большого. То есть была восстановлена политическая конструкция Санкт-Петербургской империи, рухнувшей в 1917 году в результате двух катастрофических ударов, — сначала взбунтовалось внутренне ядро, затем вал из глубины Простонародной Руси смел слабые постройки Февраля.

Проводимые Столыпиным реформы, нацеленные на сращение через собственность и культуру обеих государственных ядер, — подчеркнул Старый президент, — были прерваны петербургской элитой, — реформатор был убит, — но этот опыт мы не сумели творчески постигнуть. Мы не захотели осмыслить и опыт советского социалистического строительства, когда Сталин, отвергнув в жестокой схватке старые дискредитированные принципы государственного строительства, создал, подобно Петру Великому, новую элиту и создал новое государство. Мы также не учли причин, по которым оно погибло. А оно погибло, потому что снова стало возрождаться два ядра, стало очевидно двоемыслие руководства. Две советских России, одна стремилась к буржуазному благополучию, а вторая держалась за идеалы справедливости и равенства.

Когда возникла новая Россия, первоначально было объявлено возвращение к справедливости через народную приватизацию, но на самом деле произошло обратное — советская собственность оказалась в руках олигархов. Этот обман лежал в основе новой демократической России и подталкивал к новым обманам, новым расколам, новым катастрофам. Этот обман породил чудовищные суррогаты культуры, которые оскорбляли традиционную мораль и порождали пустоту в душах простых людей и толкали на протест. Внешне государство походило на огромную матрешку без сердца. Властителем идей и будущего стал мещанин, существо жестокое, желудочное и недальновидное. Мещанин не взялся из ниоткуда. Он существовал всегда, занимал свое место, но тут он вырос до верховного существа.

И все это вдруг наложилось на мировой экономический кризис, общий дефицит ресурсов, продовольствия, пресной воды.

Старый президент вдруг замолчал, и в его глазах набухли слезы. Он страдал.

Николай II, взглянув на Сталина, предложил сделать перерыв.

— Пусть закончит, — сказал тот. — Похоже, в итоге все мы окажемся виноватыми.

Старый президент взял себя в руки и продолжил исповедь.

После подавления беспорядков Россия отказалась от слепого следования рыночной идеологии, из государственного управления изгнали коррупционеров; их богатства, а также богатства их родственников были конфискованы, стала проводиться политика поддержки высококлассных специалистов и профессионалов, общественная жизнь получила мощную поддержку — была реализована реформа местного самоуправления, к власти на местах пришли порядочные авторитетные люди… В стране стало восстанавливаться благоденствие.

В итоге Россия избежала катастрофы и не вмешиваясь в борьбу Китая и Америки, только укрепляла свои силы.

Старый президент закончил. Его глаза светились гордостью.

— А теперь судите меня, — сказал он. — Я готов к любому вашему решению.

— Позвольте мне, ваше величество, — произнес генерал Кутепов. — В моей судьбе был случай, когда строгая дисциплина и вера в будущее России произвели чудеса. Это было в турецком городке Галлиполи, куда мы высадились после эвакуации из Крыма в декабре 1920 года. Мне пришлось отдавать приказы о расстреле. Мы начали строительство городка для русского корпуса с возведением полковых церквей.

— Вам только и осталось, что молиться, — усмехнулся Сталин.

— Меня убили по вашему приказу, — заметил генерал. — Это означает, что на вас перешли все мои грехи.

— Вот-вот, — сказал Сталин. — Вы же сами готовили на меня покушение. Все мы пролили немало крови. Это прискорбный факт, но главное — во имя чего? Вы цеплялись за прогнившие идеалы, за неспособное руководство. Ваш разгром закономерен.

— А ваш? — спросил Николай II.

— К сожалению, и мой, — согласился Сталин. — Что мы можем предъявить нашему докладчику? Собственные поражения. Этого явно недостаточно для объективной оценки.

— Вполне достаточно, — возразил Столыпин. — История нашего Отечества состоит из поражений, ставших победами. И наоборот. Я тоже усмирял революцию, хотел сделать народ богаче и просвещеннее, видел в парламентаризме опору власти… Если бы государь вовремя устранил всех, кто хотел сохранить феодальные беспорядки, то и Октябрьского переворота бы не случилось. Была бы и процветала Российская империя!

— Не мог я их устранить, Петр Аркадьевич! — воскликнул Николай II. — Я был и рад, но они были частью меня самого, частью нашего времени. — Когда наступает новое время, оно убивает старое. Получается, мы носим своего убийцу внутри себя. Как несчастный царь Эдип.

— Причем тут Эдип? — сказал Сталин. — Вспомните, откуда нас вызвали на эту встречу! Из ада вызвали, где мы пребываем в жутких душевных муках за все наши ошибки и преступления. И снова пойдем туда!

— Уж извините! — заметил генерал Кутепов. — Его императорское величество причислен к лику святых за свои муки. О каком аде тут можно говорить?

— Можно, — сказал Николай II. — Душа моя до сих пор разрывается.

Они еще долго говорили о своем, а о Старом президенте, казалось, забыли. Я слушал их и думал о закономерностях и взаимосвязях нашей истории. И самое главное, я ничего не смог предложить им.

Наконец появился хозяин кабинета. Узнав, что не принято никакого решения, он обратился ко мне.

— Виновен или нет? Куда прикажете направить его?

— Конечно, виновен, — не задумываясь, ответил я. — Но направить его надо не туда, куда вы думаете, а вернуть на грешную российскую землю. И вообще всех нас вернуть — пусть каждый ответит за свои дела.

— Значит, вы уклоняетесь от моего поручения, — холодно произнес хозяин кабинета. — Я не думал, что исторический писатель окажется таким непоследовательным и робким. Что ж пусть будет по-вашему. Я отпускаю вас всех, но с одним условием: чтобы ваше противостояние друг другу наконец обернулось единством веры, справедливости и воли. Выполнимо ли это, я не знаю. Но мука от величия этой задачи не покинет вас никогда. Прощайте.

И тут все куда-то исчезли. А я снова оказался в Москве, шел себе по улице, спустился в метро. На платформе стояли они. Я их узнал, хотя они выглядели, как и положено выглядеть людям начала нашего века. В их глазах был холодный и мучительный отблеск вечности.

Если вы заметили орфографическую, стилистическую или другую ошибку на этой странице, просто выделите ошибку мышью и нажмите Ctrl+Enter. Выделенный текст будет немедленно отослан редактору