ВНИМАНИЕ! Политический дневник С.Ю.Рыбаса переехал на srybas.livejournal.com

Какое государство построено в России и долго ли оно просуществует

В последнее время я читаю журнал «Свободная мысль» (бывший «Коммунист»). В номере 10/2007 года я обратил внимание на статью доктора исторических наук, эксперта Горбачев-фонда Валерия Дмитриевича Соловья «Перспектива революции». Поскольку его выводы практически полностью совпали с моими оценками, приведу ключевые моменты.

(…) «В ментальном отношении русское общество представляет впечатляющую амальгаму страха, тревоги, надежды, нарастающих ожиданий и стремительно растущей агрессивности. Оборотной стороной экзистенциального кризиса стало быстрое накопление деструктивного потенциала как результата неотреагированных, несублимированных напряжений последних 20 лет.

Деструкция выражается в динамике убийств (с учетом пропавших без вести Россия — мировой рекордсмен), суицидов (наша страна входит в тройку мировых лидеров), немотивированного жестокого насилия, распространяющихся в социальном и культурном пространстве волн взаимного насилия и жестокости. В сущности, мы живем в социальном аду, но именно в силу погруженности в него его не замечаем: социальная и культурная патология, насилие и жестокость стали нормой, особенно для поколения, социализировавшегося в постсоветскую эпоху и лишенного возможности исторических сравнений».

(…) «Из этого важного и точного наблюдения следует парадоксальный вывод: главным источником потенциальной дестабилизации России оказывается правящий класс. Постоянно индуцируя волны нестабильности, он руководит страной в режиме «управляемого хаоса», от которого к хаосу неуправляемому — лишь один шаг. И шансы, что сей роковой шаг будет сделан, растут. За последние два-три года мы не раз наблюдали большие и малые социальные кризисы, вызванные исключительно действиями властей: от монетизации льгот до обеспечения населения льготными лекарствами. Более того, качество правящей элиты (в известном смысле — российских элит вообще) таково, что кризисы, причем все большей социальной цены, становятся попросту неизбежными.

Эта неизбежность вызвана формированием российской политико-бюрократической элиты по принципу негативной селекции, отрицательного отбора: начальник должен выглядеть вершиной на фоне своих подчиненных, что, естественно, ведет к прогрессирующему снижению компетентности, эффективности да и просто деинтеллектуализации. При этом антимеритократический норматив навязывается обществу в целом. Факт, что в России самая известная балерина славна скандалами и сплетнями, а не танцем. Что стать эстрадной звездой можно, не имея ни голоса, ни слуха. Что модные писатели не знают русской грамоты. Что в выступлениях медийных интеллектуалов («говорящих голов» нашего ТВ) глупость, ложь и цинизм все заметнее перевешивают правду и смысл. Что после чтения наших газет хочется вымыть руки и душу и т.д.

Мы видим, что новые институты — социополитические и экономические — не только не отвердели: им не дают отвердеть. Не дает именно правящий класс, индуцирующий фундаментальную нестабильность, навязывающий обществу негативные социальные и культурные образцы, работающий, так сказать, на «понижение» социокультурного качества, ухудшение человеческого материала».

(…) «В настоящее время происходит всемирно-исторический (не только российский!) сдвиг от социального государства, государства всеобщего социального обеспечения (welfare state) к новому типу государства. Известный русский историк А. Фурсов называет этот тип «корпорацией-государством». (Несмотря на созвучие, ничего общего с «корпоративным государством» Муссолини нет.) Один из левых американских авторов именует его «неолиберальным». Вполне приложимо и определение «олигархическое государство».

(…) «Его характерообразующие черты следующие. Во-первых, такое государство рассматривает общенациональные интересы сквозь призму групповых и корпоративных интересов, которым отдается безусловный приоритет при проведении любой политики. В своем поведении оно руководствуется исключительно экономикоцентрической логикой, стараясь минимизировать социальные и антропологические инвестиции.

Вторая принципиальная черта корпорации-государства — отказ от определения, что справедливо, а что нет, составляющего главную прерогативу и смысл существования государства (Аристотель). Это подрывает легитимность государства и взрывает социальный космос. В метафизическом плане корпорация-государство оказывается агентом Хаоса, противостоящим Космосу как порядку-справедливости.

Тем самым третьей основополагающей чертой корпорации-государства оказываются его субстанциальная враждебность человеческому типу социальности и, соответственно, объективно разрушительный характер в отношении человеческого общества».

(…) «Эта слабость вызвана одновременной концентрацией неразрешенных противоречий старой, социалистической, и появлением противоречий новой, капиталистической, эпох, причем в капиталистическом развитии Россия в некоторых отношениях перегнала Запад (что вообще нередко случается с теми, кто поздно стартовал и спрямил исторический путь). В то же время в России разрушены социальные и культурно-идеологические механизмы стабильности старой эпохи и не созданы таковые новой стабильности, новая страховочная сетка.

В сухом остатке сохраняется следующее: интересы российского государства (неважно, назовем мы его корпорацией-государством, олигархическим или неолиберальным) субстанциально враждебны таковым общества. В общем-то, русские люди давно об этом знают или догадываются. Признавая нормативную важность государства — в этом смысле маятник нашей истории действительно прошел крайнюю точку анархии, — они крайне низко оценивают актуальное государство.

Что же дальше? Самотрансформация корпорации-государства в нечто более гуманное и общенациональное невозможна в силу антропологической природы конституировавших его кланов. Единственный шанс общества защитить свои права — в борьбе, единственная возможность изменить свою участь и вернуться на путь социального прогресса — в сносе государственно-властной машины и изменении вектора развития.

Подобное капитальное изменение, случись оно, по сути будет революцией, точнее — второй революционной волной после временной стабилизации. Революцией будет даже трансформация несравненно меньшей глубины и масштаба — снос «управляемой демократии», то есть фасада классовой власти. Правда, первая революция была бы системной, вторая — политической».

(…) «На смену «управляемой демократии» как стыдливого полуавторитаризма, демократического фасада сущностно недемократической власти вполне может прийти «железная пята» — открытое классовое господство, откровенный авторитаризм. Это ведь тоже будет революцией!

Главная аналитическая проблема в том, что революции можно описать, но невозможно предсказать».

(…) «Применение к России оппозиции «государственный кризис—революция» дает следующие результаты. Подавляющее большинство независимых экспертов (как ex officio, так и немалая часть находящихся на госслужбе или вынужденных демонстрировать корпоративный оптимизм) считают серьезный кризис в России высоковероятным и даже неизбежным.

Аналитические расхождения касаются оценок запаса прочности государства, масштабов и глубины предстоящего кризиса. Большинство экспертов оценивают горизонт стабильности в 2—5 лет и полагают, что развивающийся кризис довольно быстро примет системный и общенациональный характер. Некоторые популярные аналитические сценарии с впечатляющим реализмом живописуют, как в один далеко не прекрасный день мы с изумлением увидим пустую казну, отказ государства от своих социальных обязательств, распад социальной инфраструктуры и апеллирующие к народным массам, передравшиеся между собой элитные группировки.

Как правило, подобные сценарии опираются на анализ экономических и финансовых факторов в контексте идеи экономической цикличности. В духе библейской метафоры они полагают, что семь тучных коров в России сменятся семью тощими. И при этом уверены, что у российского «фараона» нет в запасе своего прозорливого и рачительного Иосифа».

(…) «В отношении перспективы революции экспертное сообщество занимает агностицистскую позицию. Но так ли уж она оправданна? Ведь потенциальный кризис фактически станет революцией. Почему? Теоретически системный и общенациональный кризис предполагает значительную революционную ситуацию. В контексте же неотвердевшего в России постреволюционного порядка (другими словами, не завершившейся революции) кризис, потрясший его основы, поставивший их под сомнение, объективно окажется новой революционной волной. Ее динамика, характер, глубина, уровень насилия и др. остаются открытыми вопросами, на которые сейчас можно отвечать только гадательно.

Тем не менее рискну высказать несколько предположений насчет потенциального революционного кризиса. Во-первых, главенствующее значение для его возникновения и развития будут иметь не финансовые и экономические факторы, а морально-психологическое состояние общества и элит. Финансовый или фискальный кризис — спичка, состояние умов — хворост. Высох он или нет?

Почти треть населения страны (32,5 процента) выражает готовность к революционным методам действий для создания более справедливого и эффективного общественного строя. Правда, число людей, предпочитающих эволюционные изменения революционным, несколько больше (40,4 процента), но ведь вопросы революции никогда не решались голосованием и формальным соотношением голосов. Хотя потенциально революционная позиция этой трети населения не вылилась в актуальные политические действия, само существование значительной и радикально настроенной группы населения свидетельствует о глубинной нестабильности отечественного общества. Для массы людей идея революции не табуирована культурно и приемлема психологически. Выльется ли подобная готовность в революционную стихию? Это как раз зависит от того, найдутся ли у революционной пехоты вожаки и сложится ли революционная констелляция, где одним из главных факторов всегда оказывается поведение элит.

Готовы ли элиты консолидированно тушить революционный пожар или же разбегутся в разные стороны при первых искрах? Во всех предшествующих революционных кризисах разбегались, но такое поведение не обречено повторяться.

Во-вторых, социальный аспект революционного кризиса будет неразрывно переплетен с национальным, точнее — с русским, этническим. Ведь главный социальный вопрос современной России — русский. Русские составляют социально подавленное и этнически ущемленное большинство страны, социальное и национальное измерения в данном случае совпадают».

(…) «В-четвертых, новая волна русской революции окажется революцией низкой интенсивности. По своему физическому и морально-психологическому состоянию наше общество способно на бурные разовые выплески напряжения и агрессии, но не на устойчивую вражду и длительную гражданскую войну. В этом смысле витальная слабость русского народа выступает ограничителем масштабов и глубины революции, в частности революционного насилия.

Однако эта же слабость ставит под сомнение возможность успешного выхода России даже из революции низкой интенсивности. Новая Смута происходит в ситуации русского этнического надлома: впервые за последние пятьсот лет русские перестали ощущать себя сильным, уверенным и успешным в истории народом. Это означает драматическое уменьшение шансов России и русских на повторную «сборку» после очередного приступа Хаоса. Мы не только не знаем, что же «будет с Родиной и с нами», но вообще не можем быть уверены, что после новой революционной волны Родина и мы останемся».

Полностью ли я согласен с автором? Да, согласен. Поэтому заявляю: никаких революций! Не будет американская (немецкая, польская) администрация в Кремле и китайская во Владивостоке и Новосибирске лучше нашей. Не будет жаждущий мести русский боевик гуманен и милосерден. Не будет взорванная ТЭЦ давать энергию.

Впрочем, когда после революции 1905 года проницательные русские интеллигенты во главе с Петром Струве выпустили предостерегающий сборник «Вехи», революция их не заметила.

Что же нам делать? Свергать режим, разрушать государство? Но это будет означать переход из тяжелого положения к ужасному.

Если вы заметили орфографическую, стилистическую или другую ошибку на этой странице, просто выделите ошибку мышью и нажмите Ctrl+Enter. Выделенный текст будет немедленно отослан редактору